Курляндская операция 1705-1706 гг. и сражение при Гемауэртгофе. Курляндия в начале Великой Северной войны (1700-1704 гг.)
С началом Великой Северной войны 1700-1721 гг. и участием в ней как Речи Посполитой, так и герцогства Курляндского связан интересный юридический казус: формально ни одно из этих государств в войну не вступало, и сеймами соответствующих решений не принималось. Еще со второй половины XVI в. все будущие польские короли перед утверждением своей кандидатуры польским сеймом подписывали особый документ, содержавший условия их избрания, а также общие ограничения королевской власти и привилегии шляхты — Pacta convent. В числе прочего король не мог без согласия сейма объявлять войну или заключать мир, подписывать юридически обязывающие внешнеполитические договоры, вводить новые налоги, а также использовать регулярную армию (т.н. «компутовые» войска) за пределами государства. В случае нарушения монархом положений артикулов и привилегий шляхта имела законное право восстать против него и сформировать конфедерацию (фактически — альтернативное правительство со своей армией) для защиты своих прав. Также данный документ определял обязательства короля, данные им при избрании. В частности, одним из обещаний короля Августа II Саксонского, подписанным им 15 сентября 1697 г., был возврат Лифляндии Речи Посполитой, потерянной в 1629 г. в результате польско-шведской войны. Таким образом, еще при избрании его на польский трон уже предполагалась будущая война со Швецией. Во исполнение предвыборных обещаний король Август уже в следующем 1698 г. приступил к созданию антишведского Северного союза. В марте 1698 г. им был подписан союзный договор с Данией (подтвержден 25 сентября 1699 г. новым датским королем Фридрихом IV), a ll ноября 1699 г. — с Россией. Однако польский сейм так и не утвердил ни одно из подписанных королем Августом союзных соглашений (с июля 1699-го по май 1701-го вообще не было созвано ни одного сейма), и юридически он их заключал исключительно как курфюрст Саксонии. Курляндия же, будучи вассалом Речи Посполитой, была ограничена во внешнеполитической деятельности и не могла самостоятельно объявлять войну или мир и заключать союзы с иностранными государствами.
Польско-саксонская памятная медаль о взятии форта Коброн.
В Прибалтике Великая Северная война фактически началась 22 февраля 1700 г. неожиданным нападением саксонцев на шведский передовой пост на курляндско-шведской границе. Переброска саксонских войск к шведским владениям началась еще в декабре 1699 г., и к моменту начала боевых действий в Курляндии были сосредоточены около 10 тыс. чел. с шестью 3-фунтовыми полковыми орудиями. Саксонцы рассчитывали, что их атака окажется для шведов внезапной и им удастся по льду замершей реки Двины легко захватить Ригу. Однако рижский генерал-губернатор фельдмаршал Эрик Енссон Дальберг еще с конца января получал от своих шпионов сведения об активности саксонцев и успел расставить на городских стенах пушки и привести гарнизон в боевую готовность. Кроме того, ещё в январе опекунша герцога Курляндского Елизавета София, ведущая свою политическую игру в надежде на будущее покровительство Швеции, тайно сообщала Карлу XII о саксонских военных приготовлениях в герцогстве. Тем не менее саксонцы взяли 25 февраля форт Коброн, находившийся на левом берегу Двины напротив Риги, и блокировали крепость Дюнамюнде, расположенную на мысу между рекой Двиной и Рижским заливом и контролировавшую морские подступы к Риге. Крепость имела 6 бастионов, вооруженных 150 орудиями, гарнизон составлял батальон Нюландского пехотного полка под командой полковника Г. Будберга. Однако основные укрепления Дюнамюнде были обращены к заливу и суше, и саксонский командующий генерал-лейтенант Якоб Генрих Флеминг решил воспользоваться тем, что река и прибрежная часть залива замерзли, и атаковать по льду со стороны реки, где укрепления были слабее. В ходе ожесточенного ночного штурма 23 марта саксонцы были отбиты, потеряв 248 чел. убитыми (включая возглавившего атаку генерал-майора Георга Генриха Карловича) и 435 ранеными, включая трех полковников из четырех. Тем не менее через два дня, 25 марта, Будберг капитулировал на условиях свободного выхода гарнизона в Ревель. Крепость была немедленно переименована в Августусбург в честь саксонского монарха. В начале апреля на правый берег Двины перешел небольшой отряд саксонской кавалерии (ок. 1,5 тыс. чел.), перерезавший дороги из Риги в Лифляндию, но никаких активных операций обе стороны не предпринимали. В конце мая к Риге подошли спешно собранные в Финляндии шведские подкрепления под командованием ингерманландского губернатора генерала от кавалерии Отто Веллинга (6 конных и 5 пехотных полков, около 10 тыс. чел.), и саксонцы поспешили отойти в Курляндию. Шведы не пытались их преследовать, и на берегах Двины вновь установилось затишье.
Ночной штурм Дюнамюнде.
Гравюра И. Бротце, вторая половина XVIII в.
Сбор войск, необходимых для осады Риги, затянулся, и лишь к середине июля в Курляндии наконец была собрана 22-тысячная союзная армия, включавшая саксонские, польские и литовские части. При этом формально ни польский, ни литовский сейм не объявляли войну Швеции, и два польских пехотных полка (Пешей гвардии и Королевы) приняли участие в кампании по приказу коронного гетмана. А войска великого литовского гетмана Казимира Яна Сапеги (три корнета драгун, четыре хоругви венгерской пехоты и около 3 тыс. национальной кавалерии — всего 3 660 чел.) были фактически напрямую наняты на службу королем Августом. Также к союзной армии в качестве генерал-фельдмаршала саксонской службы присоединился и принц Фердинанд Кетлер. Вместе с ним участие в кампании приняли и части курляндской армии (вероятно, только кавалерия). 28 июля союзная армия под командованием фельдмаршала Адама Генриха Штейнау переправилась через Двину и после небольшого боя у деревни Пробштингшоф (другой вариант — Jungfernhof, Jumpravmuiza, Jumprava) подошла к Риге. У рижского губернатора Эрика Дальберга было достаточно времени для подготовки к осаде, и гарнизон встретил противника полностью готовым к обороне. В свою очередь союзники не успели перебросить к Риге основную осадную артиллерию и имели в своем распоряжении лишь несколько десятков орудий и незначительное число припасов. Со столь ограниченными ресурсами проведение полноценной осады против такой хорошо укрепленной крепости, как Рига, было бессмысленно, и Август был вынужден ограничиться блокадой и бомбардировкой города, которая скорее беспокоила горожан, чем наносила какие-либо серьезные повреждения укреплениям. Не сумев принудить город к сдаче, саксонцы 19 сентября сняли осаду и, взяв 4 октября замок Кокенхаузен, отошли на зимние квартиры в Курляндию. Чуть ранее в сентябре того же года курляндский ландтаг принял на себя обязательство снабжения саксонских войск в качестве «добровольного подарка» польскому королю. Уже после ухода саксонцев 16 октября в Пернове высадился Карл XII с 5-тысячным корпусом. Убедившись, что саксонцы не планируют больше каких-либо операций в этом году, шведы повернули на север и 30 ноября атаковали и разгромили русскую армию, осаждавшую Нарву. После этого Карл XII встал на зимние квартиры в восточной части Эстляндии. Кампания 1700 г. была им полностью выиграна, какого-либо плана на следующий год у него на тот момент еще не было.
Польско-саксонская памятная медаль о взятии крепости Дюнамюнде.
Весной 1701 г. союзная армия фельдмаршала Штейнау (принц Фердинанд Кеттлер в чине фельдмаршала был формальным сокомандующим) занимала позиции на левом берегу Двины от Дюнамюнде до Кокенхаузена. Ее фактическая численность составляла всего около 9 тыс. чел., и с этими силами Штейнау не решался на активные действия. Зная, что главные силы Карла XII зимовали севернее Дерпта, саксонцы занимались сбором войск, выжидая, что предпримет противник. Несмотря на все усилия короля Августа, участие польских войск, как и в предыдущем году, ограничилось лишь двумя слабыми пехотными полками и небольшим отрядом легкой кавалерии. Единственным реальным подкреплением был 20-тысячный русский вспомогательный корпус А.И. Репнина, присоединившийся к саксонцам в конце июня у Кокенхаузена. Тем временем Карл XII, сконцентрировав 19-тысячную армию, в середине июня выступил к Риге, где заранее были собраны и построены многочисленные суда и лодки для обеспечения переправы.
Сражение при Спилве, 19 июля 1701 г.
Гравюра неизвестного автора.
Утром 19 июля 1701 г. шведы во главе с королем на лодках переправились через Двину в районе Спильве (чуть ниже Риги по течению) и атаковали саксонцев, занимавших позиции на левом берегу. В ходе ожесточенного боя, длившегося около двух часов, саксонцы четырежды пытались сбросить в реку переправившегося противника, но все их атаки были отбиты. По некоторым данным, в сражении лично принял участие и герцог Фердинанд с частью курляндских войск (Конная гвардия и, возможно, еще некоторые части). По данным Адлерфельда, он командовал правым флангом саксонской армии. Сохранились свидетельства о том, что герцог вместе с фельдмаршалом Штейнау не только организовывал атаки саксонской кавалерии, но и сам трижды врубался в самую гущу шведской пехоты. В одной из атак он был сбит с коня ударом мушкетного приклада и полуживым эвакуирован с поля боя кирасирами из своей свиты. Однако герцогский недоброжелатель прусский посол X. Лау пишет, что Фердинанд, как только увидел шведские войска, бежал через Митаву, Голдинген в Данциг под охраной 10-12 драгун. Убедившись в безуспешности атак, саксонское командование приняло решение прекратить сражение и отойти вглубь Курляндии. Шведы беспрепятственно завершили переправу, но сил атаковать отходившего в полном порядке противника у них уже не было. Лишь спустя 4 часа после окончания боя передовые части шведской кавалерии заняли брошенный саксонский лагерь. Позднее в тот же день саксонцы провели еще один военный совет, на котором решили не пытаться оборонять Курляндию и отойти в Литву и далее в Польшу. Сам герцог Фердинанд не имел сил для самостоятельной защиты герцогства и решил удалиться в Данциг, где прожил как частное лицо на протяжении всей оставшейся войны, так больше никогда и не вернувшись в Курляндию. Герцогиня Елизавета София с юным Фридрихом Вильгельмом также бежали из страны в Познань, успев вывезти наиболее ценные вещи и драгоценности. Никаких распоряжений своим немногочисленным войскам и правительству они не оставили.
План осады Риги с 6 августа по 25 сентября 1700 г.
Уже на следующий день после сражения при Двине к Митаве был направлен шведский 2-тысячный отряд генерал-майора Морнера, который занял город 22 июля. Небольшой курляндский гарнизон и городской магистрат во главе с магистром Сандманом поспешили вручить шведам ключи от города и крепости со всеми запасами и крупным продовольственным магазином. Колонны саксонской армии отходили через Курляндию в Литву, не оказывая сопротивления шведам, которые, впрочем, не пытались их перехватить и атаковать. Вместо этого шведы продолжили методично занимать герцогство. Отрядом полковника Поссе 16 августа был занят Бауск, а 12 сентября Стюарт занял Либаву. Лишь блокированный гарнизон Августусбурга под командованием полковника Каница продолжал держать оборону в крепости до 21 декабря 1701 г., когда капитулировал на условиях свободного выхода. Шведский король решил не переносить в 1701 г. войну на территорию Короны и Великого княжества Литовского и расположил свои войска на зимние квартиры в Курляндии. Само герцогство он считал своей военной добычей, т.к. герцог и его армия приняли участие в кампаниях 1700-го и 1701 г., и наложил на него денежные и натуральные (продовольствием и фуражом) контрибуции, а также обязательства по содержанию войск на квартирах. Контрибуция составила 60 тыс. риксталеров, 90 тыс. лисфунтов сухарей, 60 тыс. лисфунтов копчёного мяса, 30 тыс. бочек пива, 40 тыс. бочек овса, 100 тыс. стогов сена, 1 000 бочек водки. Кроме того, шведы потребовали 27 тыс. хороших лошадей для артиллерии, 1 400 рабочих и 300 телег. Митаве было приказано заплатить 18 тыс. талеров, Либаве — 12 тыс., а остальным городам по 4 тыс. талеров. Созванный шведами курляндский ландтаг отменил свое прежнее решение о назначении Фердинанда регентом, и в Курляндии была учреждена временная шведская администрация под руководством генерал-майора Карла Магнуса Стюарта, назначенного королевским генерал-губернатором Курляндии и Земгалии. Письма Карла XII генерал-губернаторам Курляндии в 1701-1709 гг. отражают его намерения присоединить герцогство к Швеции после войны.
План осады Кокенхаузена саксонскими войсками с 29 сентября по 4 октября 1700 г.
Гос. архив федеральной земли Гессен.
Перезимовав на территории Курляндии, Карл XII в начале 1702 г. принял решение продолжить войну против короля Августа и перенести боевые действия в Польшу. Передовые шведские отряды еще в конце 1701 г. заняли приграничные северо-западные районы Литвы, а 5 апреля шведский отряд генерал-майора Морнера взял Вильно. Противостоявшие им литовские войска были слишком малочисленны и слабы, чтобы задержать их продвижение, и ограничивались нападениями на небольшие шведские партии и фуражиров. Формально литовская компутовая армия в кампанию 1702 г. должна была насчитывать около 6,5-6,7 тыс. чел. (7 400 «коней» и «порций»): 4 хоругви гусар, 26 хоругвей панцирных и казаков, 10 легких хоругвей, 3 роты рейтар, 2 полка и 3 роты пехоты и 11 хоругвей драгун. Эти силы в начале 1702 г. были разделены на две части. В Валькомирском повете находились 20 хоругвей под командованием жмудского старосты Григория Антония Огинского, а остальные силы под командованием Троцкого каштеляна Михала Казимира Коцелла — в районе Гродно. Саксонские войска находились в Польше западнее Тикоцына и не планировали принимать участие в обороне Литвы.
Бомбардировка Кокенхаузена саксонскими войсками.
Гравюра И. Бротце, вторая половина XVIII в.
В Литве в это время все еще продолжался внутренний конфликт (также известный как «Домашняя война») между семьей Сапег с их сторонниками и противостоявшей им шляхетской коалицией (т.н. «республиканцы») во главе с Вишневецким, Огинскими, Пацами и Радзивиллами. В конце 1690-х целый ряд ключевых постов в Великом княжестве Литовском оказался занят представителями семейства Сапег: неформальный лидер «сапежинской» фамилии Казимир Ян Сапега занимал должность великого литовского гетмана (главнокомандующего литовской армией), его брат Бенедикт Павел — подскарбия (т.е. отвечал за сбор налогов), Михаил Юзеф был польным писарем (отвечал за учет личного состава армии и выплату жалования), Александр Павел — великим маршалом, а Юрий Станислав — стольником. Такая чрезмерная концентрация власти представителями одной фамилии и их желание ограничить права шляхты вызвали противодействие значительной части остальной литовской знати и послужили основными причинами конфликта. Пик противостояния пришелся на осень 1700 г., когда сапежинцы потерпели поражение от объединенных сил «республиканцев» в полевом сражении при Олькениках 18 ноября 1700 г. После этого Сапеги и их сторонники были объявлены лишенными чести и изгнанными из княжества, лишены всех постов, а их имущество конфисковано и роздано «республиканцам». Фактическая власть в Литве перешла к генеральному полковнику («региментарю») князю Михаилу Сервацию Вишневецкому и Огинским, а Сапеги и их ближайшее окружение бежали в Пруссию. Король Август, понимая опасность внутреннего раскола в Литве в условиях войны со Швецией, предпринимал значительные усилия для разрешения этого конфликта и даже добился принятия сеймом в Варшаве 16 января 1702 г. постановления о прощении Сапег и разрешении им вернуться в Литву. Однако данное решение предполагало возвращение Сапегам и их сторонникам конфискованной собственности и постов, в связи с чем большая часть «республиканцев» с ним не согласилась и фактически саботировала его выполнение. Это вынудило Сапег обратиться в конце января 1702 г. в поисках защиты и справедливости к шведскому королю Карлу. Переговоры продолжались два месяца, и наконец 3 апреля 1702 г. между Сапегами и шведским министром Карлом Пипером было подписано соглашение, по которому король Август был обозначен как главный виновник войны между Речью Посполитой и Швецией, и обе стороны договаривались принять все меры для его отречения и установления вновь крепкого мира между государствами.
Карл Магнус Стюарт. Портрет работы неизвестного художника.
«Республиканцы», в свою очередь, приняли решение обратиться за поддержкой к России. В конце ноября 1701 г. курляндский герцог Фердинанд Кеттлер, как доверенное лицо Августа II, предложил российскому послу в Варшаве Григорию Федоровичу Долгорукому проект использования войск «республиканцев» против шведов в Курляндии при одновременном российском наступлении на шведскую Лифляндию. Встреча царского посланника Павла Никифоровича Готовцева с одним из лидеров «республиканцев» старостой жмудским Григорием Антоном Огинским состоялась в Ковно 25 декабря 1701 г. На ней договорились, что литовцы будут готовы продолжать войну против шведов взамен на царское вознаграждение и обещание военной помощи. В январе 1702 г. в Москву по поручению литовского сейма прибыл секретарь короля Августа и каноник виленский Христофор Михаил Белозор с просьбой о посылке в Литву русских вспомогательных войск (первоначально речь шла о 16 тыс. пехоты и 20 тыс. кавалерии). После серии переговоров в Москве и Варшаве (с участием литовских канцлера Кароля Станислава Радзивилла и стражника Людовика Констанция Поцея и русского посла Долгорукова) 3 апреля 1702 г. в Москве было подписано соглашение, по которому Россия выделяла «республиканцам» на продолжение войны 40 тыс. рублей под залог принадлежавшего Сапегам города Друи. Также были достигнуты устные договоренности о том, что Россия направит войска в помощь литовцам для взятия удерживаемого сапежинцами Быхова и на курляндский рубеж. Так в один день, 3 апреля 1702 г., оказались юридически оформлены контуры будущей гражданской войны в Литве, продолжавшейся без перерыва до 1708 г., и появились юридические основания для российского вмешательства в боевые действия на литовской территории.
Казимир Ян Сапега. Портрет работы неизвестного художника.
На следующий день после подписания соглашения с Сапегами, 4 апреля 1702 г., Карл XII выступил с главной королевской армией в Польский поход. Поляки попытались предотвратить шведское вторжение, послав к Карлу XII посольство во главе с воеводой калишским Феликсом Александром Липским. На встрече 2 мая в окрестностях Гродно польские посланники передали шведскому королю предложения польского короля и сената, фактически сводившиеся к восстановлению довоенного status-quo: обе стороны прекращают военные действия, шведы эвакуируют оккупированные части Литвы и Курляндию, возвращают захваченную в Дюнамюнде и других местах саксонскую артиллерию и возмещают друг другу нанесенные разрушения и собранные контрибуции. Карл XII после побед 1700-1701 гг., разумеется, счел такие предложения неприемлемыми и отдал приказ шведской армии наступать дальше на запад. Боевые действия в Польше затянулись до 1706 г. (фактически шведы находились в Польше и Саксонии до 1708 г.), и всё это время Прибалтика была для шведов периферийным театром военных действий, а основной задачей размещенных там небольших воинских контингентов была оборона приграничных рубежей. В Курляндии под командованием Стюарта было оставлено около 6-6,5 тыс. чел., сформировавших т.н. «Курляндскую армию». Ее основу составили 5 пехотных полков индельты: Хельсингский (командир — полковник Горан Йохан Кнорринг, назначенный также комендантом Митавы), Уппландский третьеочередной полк (полковник Адам Людвиг Левенгаупт), Нерке-Вармландский третьеочередной (полковник Нильс Поссе, назначенный также комендантом Бауска), Остготско-Содерманландский третьеочередной (полковник Эрнст Людвиг Путбус) и Смалландский третьеочередной полк (полковник Пер Банер). Все полки состояли из 8 рот и насчитывали в начале 1702 г. около тысячи человек каждый. Кавалерия состояла из Нюландского рейтарского полка (полковник Дидрик Фридрих Паткуль) и по эскадрону Эстляндского Адельсфана, Уппландского сословного драгунского полка и драгунского полка Альбедиля. В задачу войск Стюарта входила охрана герцогства и сбор продовольствия и контрибуций в северных районах Литвы, никаких наступательных операций не предполагалось. Шведские гарнизоны разместились во всех крупных городах и замках Курляндии: Митаве, Бауске, Виндаве, Либаве и Гольдингене. В случае необходимости Стюарт мог рассчитывать на подкрепления из Риги, где находился сильный гарнизон (ок. 5 тыс. чел.) под командованием фельдмаршала Эрика Енссона Дальберга. Кроме этого, в северо-западных районах Литвы началось формирование войск Сапегами и их сторонниками.
Адам Людвиг Левенгаупт. Портрет работы Д. Крафта.
После того как основные силы шведской армии прошли через Литву в Польшу, «республиканцы» быстро восстановили контроль над большей частью территории княжества. Небольшие шведские гарнизоны оказались фактически блокированы в Вильно и Ковно, а свеженабранные сапежинские хоругви не могли оказать им достойного сопротивления. Уже в конце мая Жмудь была занята отрядом Казимира Заранка, который занялся разорением поместий сторонников Сапег. Один из его литовских отрядов атаковал и уничтожил 5 июня в Янишках недалеко от курляндской границы небольшой шведский отряд капитана Рутенсольда, который был направлен туда для сбора продовольствия и контрибуций. Курляндский губернатор Стюарт немедленно выслал против литовцев сводный отряд полковника Уппландского третьеочередного полка графа Адама Людвига Левенгаупта, состоявший из 600 солдат с 2 полковыми орудиями. Это была фактически первая самостоятельная боевая операция Левенгаупта в Великой Северной войне. В начале своей карьеры он планировал стать дипломатом и учился в университетах Лунда (с 1671 г.), Уппсалы (с 1675 г.) и Ростока (с 1681 г.). Но затем Левенгаупт решает стать военным, в 1685 г. поступает волонтером в баварскую армию, воевавшую с турками в Венгрии, и в следующем году получает чин капитана кирасирского полка Бильке. С 1688 г. он служит в шведских полках на голландской службе и принимает участие в войне Аугсбургской лиги против Франции (с 1691 г. — подполковник, с 12 марта 1697 г. — полковник). В 1698 г. после возвращения шведских полков из Голландии уволился из армии. Вновь поступил на службу весной 1700 г. и 16 июля был назначен полковником Уппландского третьеочередного пехотного полка, отвечал за его формирование и обучение, получив хорошую оценку от Карла XII. В 1701 г. полк был переброшен в Прибалтику и вошел в состав Курляндской армии Стюарта. Однако отличиться в бою в первом же походе Левенгаупту не удалось. Соединившись с Уппландским рейтарским полком Крузе, Левенгаупт 8 июня подошел к Янишкам, но литовцы к этому моменту уже отошли к Шавли, и шведы приняли решение разделиться. Конница Крузе продолжила преследование противника, а Левенгаупт с пехотой остался в Яничках и занялся сбором продовольствия с окрестных литовских территорий. Надо отметить, что «малая война» в курляндском приграничье началась еще зимой 1702 г. В феврале посланный из Бауска шведский отряд подполковника Траутветера дважды переходил границу, разбив у Биржи (2 февраля) и Купишек (26 февраля) небольшие литовские отряды. Более крупные операции развернулись в конце февраля, когда к Биржи против собравшихся там литовцев Огинского был направлен отряд подполковника Остготско-Содерманландского полка графа Клауса Экеблада (ок. 1,2 тыс. чел.). Преследуя отходящие литовские хоругви, он прошел через весь Вилькомирский повет и в середине апреля прибыл в Вильно.
Вид Старого Быхова.
Рисунок неизвестного художника середины XVII в.
В конце июля из Риги в Польшу пришел крупный шведский отряд генерал-майора Майделя (ок. 5 тыс. чел.), которому ненадолго удалось восстановить контроль над северо-западными районами Литвы. Но уже в конце августа он двинулся дальше в Польшу на соединение с королевской армией. Понимая, что собственных сил Сапеги и небольших шведских гарнизонов в Вильно и Ковно будет недостаточно для противостояния численно превосходящим войскам «республиканцев», Майдель принял решение эвакуировать все шведские войска из Литвы. В их числе был и отряд Экеблада, чей уход сразу серьезно ослабил Курляндскую армию, одномоментно сократившуюся фактически на 20 % от своей численности. Вместе с Майделем в Польшу ушел и К. Сапега с большей частью своих сторонников. Вся Литва вновь оказалась в руках «республиканцев», единственным крупным опорным пунктом в руках сапежинцев оставался Старый Быхов, который с весны был блокирован верными королю Августу литовскими хоругвями региментаря Михайло Холодного. Договоренности о совместной осаде этой довольно мощной по литовским меркам крепости (ее артиллерия состояла из 32 пушек и 2 мортир) русскими и литовскими войсками были достигнуты еще в ходе мартовских переговоров Белозора в Москве. Планировалось, что российское правительство пошлет к Быхову 10 тыс. малороссийских казаков и 5 тыс. солдат из Смоленска, а Вишневецкий, в свою очередь, обещал прислать литовские компутовые войска и осадную артиллерию из Могилева. Сбор войск затянулся (смоленский отряд генерал-майора Богдана Семеновича Корсака так и не выступил в поход), и осада началась лишь в конце августа. Первыми к Старому Быхову 28 августа подошли три казацких полка (Нежинский, Стародубский и Прилукский) под командованием наказного гетмана стародубского полковника Михаила Миклашевского. Они встали лагерем на левом берегу Днепра и соорудили батарею из четырех 3-фунтовых орудий, которая, впрочем, причиняла крайне мало ущерба осажденным. Через три дня, 31 августа, к Старому Быхову прибыли литовские войска под командованием хорунжего новогрудского Казимира Синицкого-Бонча, а 5 сентября к городу прибыли оставшиеся 2 казацких полка, Лубенский и Гадичский, вставшие между Старым и Новым Быховом. Осадная артиллерия из Могилева была доставлена в союзный лагерь 7 сентября, и уже на следующий день осаждающие приступили к сооружению осадных батарей и апрошей и обстрелу города. 10 октября Старый Быхов, не видя смысла в дальнейшем сопротивлении, капитулировал на условиях сохранения всех привилегий жителей города. В город был введен литовский гарнизон Синицкого, а казаки Миклашевского ушли обратно на Украину.
Князь Михаил Серваций Вишневецкий. Портрет работы неизвестного художника. Национальный художественный музей республики Беларусь Минск.
На курляндском рубеже всю осень 1702 г. продолжалась «малая война». Обе стороны избегали крупных боев, занимаясь разорением территории противника. В конце августа Стюарт направил в Валькомирский и Упицкий поветы для сбора продовольствия и контрибуций отряд полковника Адама Левенгаупта (ок. 1 тыс. чел.). Узнав, что Посваль занят литовским отрядом региментаря Владислава Михала Киркила, Левенгаупт 22 сентября выбил оттуда противника, но затем, получив известия, что неподалеку находятся основные силы Огинского, принял решение отойти обратно в Курляндию. На протяжении всего трехдневного обратного марша до Бауска его отряд подвергался постоянным нападениям литовцев, самое ожесточенное из которых произошло 27 сентября у местечка Кеменай (совр. лит. Kiemenai). В том бою шведы потеряли 7 человек убитыми и около 30 ранеными, включая двух офицеров. После отхода Левенгаупта Огинский разместился в Жагорах, откуда начал рассылать рейдовые партии вглубь Курляндии. Одна из них заняла замок Доблен (лат. Dobele, нем. Dobeln) в центральной части герцогства и занялась уничтожением окрестных запасов фуража и продовольствия. Стюарт немедленно отправил из Митавы отряд подполковника Веннерштедта с артиллерией, но подойдя 28 октября к Доблену, шведы выяснили, что литовцы уже успели отойти, разорив окрестности. Другой крупный литовский отряд региментарей Александра Нестора Вожинского и Михала Княжевича (ок. 2 тыс. чел.) внезапной атакой захватил город Гольдинген, но шведский гарнизон успел укрыться в замке, для взятия которого у литовцев не было необходимой артиллерии. На помощь осажденному гарнизону из Митавы был выслан отряд рейтар Паткуля, но литовцы поспешили отойти обратно в Жмудь, не приняв боя. Еще один литовский отряд в 4 хоругви был атакован и разбит в окрестностях Бауска отрядом майора Сасса из Нерке-Вармландского полка.
Бой при Яничках. Гравюра неизвестного автора.
Источник: Шведская национальная библиотека, Стокгольм
(National Library of Sweden, Stockholm. №. D768,1, p. 61).
В конце 1702 г. основные силы верных Августу литовских войск сосредоточились на границе с Курляндией. В Жмуди находились войска литовского польного гетмана князя Михаила Сервация Вишневецкого (ок. 5-7 тыс. чел.), а восточнее в районе Биржи находились войска (ок. 2-3 тыс.) под командованием старосты жмудского Григория Антона Огинского и его брата мечника литовского и старосты Троцкого Николая Францишека Огинского. В качестве резерва они могли рассчитывать на поддержку русского отряда генерал-майора Богдана Семеновича Корсака (около 3,5 тыс. чел.), находившегося в литовской Друе. Этот город, принадлежавший Сапегам, был занят русским гарнизоном в декабре 1702 г. в качестве залога по договору от 3 апреля 1702 г. Отряд Корсака состоял из полка смоленской шляхты (вероятно, зимой на службе была оставлена только половина полка — ок. 350 чел.), Смоленского рейтарского полка стольника и полковника Самуила Ивановича Станкевича (ок. 1-1,2 тыс. чел.) и двух стрелецких полков стольников и полковников Ивана Константиновича Нечаева и Михаила Ивановича Протопопова (каждый по тысяче человек). Вишневецкий и Огинские планировали зимой 1702-1703 гг. провести сбор посполитного рушения и вербовку дополнительных войск и весной 1703 г. перейти в наступление в Курляндии. Важную роль в будущем противостоянии должна была сыграть позиция сеймиков шляхты приграничных поветов, которые на тот момент не до конца определились, какую сторону принять. Состоявшийся 1 декабря 1702 г. сеймик жмудской шляхты в Россиенах согласился поддержать короля Августа, выбрал князя Михаила Сервация Вишневецкого своим генеральным полковником и объявил сбор посполитного рушения. Следующими должны были состояться сеймики вилькомирской и ковенской шляхты. К началу 1703 г. противостоявшие союзникам шведские войска Курляндской армии Стюарта оказались серьезно ослаблены болезнями, нехваткой продовольствия и активными боевыми действиями. К концу 1702 г. из тысячи солдат Нерке-Вармландского полка, находившегося в гарнизоне Бауска, умерло 570 и 26 болело. К апрелю 1703 г. число умерших достигло 622. Остготско-Содерманландский полк, также ослабленный болезнями и уходом половины полка с Экебладом, после смерти в октябре 1702 г. его командира Путбуса был расформирован, а личный состав направлен на доукомплектование оставшихся частей Курляндской армии. В результате численность Курляндской армии к началу 1703 г. сократилась до 3,5 тыс. чел.
Трофеи, взятые при Яничках. Гравюра неизвестного автора.
Появление в приграничных районах крупных литовских сил вынудило Стюарта послать в середине января 1703 г. для прикрытия границы два отряда: майора Врангеля — в направлении Жагор и Яничек, и майора Менцеля — в направлении на Биржи. Задачей шведов было, не пересекая литовской границы, обеспечить безопасность Курляндии, собрать задолженности по контрибуциям и получить более точные сведения о планах противника. 7 февраля Стюарту доложили, что Огинский планирует с пятью хоругвями (две из Яничек и три из Биржи) идти через Шавли к Вилькомиру, где планировалось проведение сеймика местной шляхты. В тот же день Стюарт отправил к Яничкам отряд подполковника Хельсингского полка Кристиана Брюкнера (441 чел.). Подойдя к городку 12 февраля, шведы выяснили, что он занят литовским отрядом под командованием одного из сыновей Николая Францишека Огинского, состоявшим из 3 панцирных и 3 валашских хоругвей (около 450-500 чел.). Литовцы расположились в Яничках без должных мер предосторожности, а сам литовский командующий Огинский незадолго до подхода шведов уехал на встречу со своим дядей. Брюкнер принял решение сходу атаковать противника, и его атака оказалась для литовцев полностью неожиданной. Шведская кавалерия ворвалась в Янички, практически не встретив сопротивления. Литовцы бежали, оставив 2 штандарта, 3 пары литавр, 2 трубы и 24 копья с флюгерами. По шведским данным, литовцы потеряли 200 чел. убитыми и 9 пленными. От пленных шведы узнали, что основные силы литовцев концентрируются в Биржи и в начале марта они планируют наступление на Бауск. Также пленные сообщили, что Вишневецкий, испытывая недостаток пехоты, запросил помощи у Корсака, который вскоре должен был присоединиться к литовцам со всем своим отрядом.
Штандарт валашской хоругви Козила, кастелана Самогитии, взятый шведами при Яничках. Музей Армии, Стокгольм.
На основе полученных сведений Стюарт принял решение обезопасить приграничные районы и выбить литовцев из Биржи до подхода русских. Для этого на усиление Брюкнера был отправлен дополнительный отряд под командованием полковника Левенгаупта. Шведы соединились у Гренцхофса, их объединенные силы насчитывали около 800 чел. пехоты и 300 кавалерии. Командование отрядом принял Левенгаупт. К этому моменту Янички вновь были заняты литовцами Огинского силами в 4 хоругви пехоты и 3 кавалерии. Левенгаупт атаковал городок на рассвете 21 февраля. Литовцы после короткого боя бежали, потеряв 20 человек убитыми и 2 пленными. Левенгаупт посчитал, что имевшихся у него войск недостаточно для атаки Биржи, и запросил подкреплений у Стюарта. На его усиление был направлен сводный отряд рижского гарнизона (420 чел.) под командованием полковника Рижского гарнизонного полка Юхана Адольфа Клодта и артиллерия (восемь 3-фунтовых пушек и две 6-фунтовые мортиры) из Митавы под прикрытием роты драгун полка д’Альбедиля. Сбор всех сил затянулся до середины марта, и с учетом подкреплений шведский отряд теперь насчитывал 1 322 человека: 385 чел. Хельсингского полка, 420 сводного батальона рижского гарнизона, 118 Уппландского третьеочередного полка, 71 Содерманландского третьеочередного полка, 128 рейтар, 108 уппландских драгун, 60 драгун полка д’Альбедиля и 32 артиллериста. Кроме этого, у Левенгаупта было около 200 человек сапежинской кавалерии под командованием майора Бетюна — всего около 1,5 тыс. человек при 10 орудиях. С этими войсками Левенгаупт выступил 14 марта из Яничек к Биржи.
Штандарт панцирной хоругви Николая Огинского, взятый шведами при Яничках 12 февраля 1703 г. Музей Армии, Стокгольм.
Марш шведов был практически сразу обнаружен крупным отрядом литовцев (14 хоругвей), однако они лишь сопровождали шведскую колонну, не пытаясь помешать ее продвижению. Подойдя 23 марта к Посвалю (швед. Posswall, лит. Pasvalys), Левенгаупт узнал, что в Биржи уже успели собраться основные силы литовцев. В отсутствие уехавшего на сейм в Вильно Вишневецкого командование принял Г.А. Огинский. В его распоряжении имелось 50 хоругвей (35 пятигорских, восемь валашских, пять татарских и две драгунские) кавалерии и не менее семи хоругвей пехоты — всего 3,2-3,5 тыс. человек. Кроме этого, с литовцами успел подойти из Друи русский отряд Корсака, и теперь союзники имели около 7-7,5 тыс. чел. при 11 орудиях. Учитывая значительный численный перевес противника, шведский командующий принял решение отойти на запад к Линкау (швед. Linkau, лит. Linkuva). В свою очередь союзники выступили из Биржи на северо-запад, стремясь перерезать Левенгаупту обратную дорогу в Курляндию к Бауску. Утром 26 марта литовско-русские войска стали лагерем около городка Салаты (швед. Saladen, лит. Salociai), в нескольких милях от курляндской границы. Центр позиции находился на небольшом холме, вокруг которого союзники расположили квадратным вагенбургом обозные телеги. Лагерь был укреплён овальным валом, на котором установили 188 «испанских рогаток» и 11 пушек. В вагенбурге укрепились оба стрелецких полка и все семь хоругвей литовской пехоты. Справа от холма расположились 30 литовских хоругвей (17 пятигорских, восемь валашских и пять татарских) под командованием Карпа, а слева — 20 литовских хоругвей (18 пятигорских и две драгунские) под командованием региментаря Годдона и конница Корсака (смоленские шляхта и рейтары). Зная о своём значительном численном перевесе и имея укреплённую и защищённую артиллерией позицию, Огинский и Корсак, видимо, не предполагали, что шведы решатся их атаковать, и именно этим объясняется их пассивное поведение в ходе боя.
Схема основных передвижений в марте 1703 г.
Между тем Левенгаупт, получив уточненные данные о силах и позиции союзников, принял решение развернуться обратно и вечером 28 марта подошёл к Салатам. Произведя разведку, шведский командующий дал войскам отдохнуть, решив атаковать союзников на следующее утро. На рассвете 29 марта союзный шведско-литовский отряд построился в боевой порядок, составленный из девяти отдельных пехотных «рот», между которыми находились восемь «рот» кавалерии. Перед боевой линией находилось 10 орудий, которые прикрывали 200 литовских кавалеристов майора Бетюна. Шёл мокрый снег, бивший союзникам в лицо и затруднявший видимость на поле боя. После нескольких артиллерийских залпов шведы быстро пересекли поле перед союзным вагенбургом и атаковали в штыки центральную батарею. Русская и литовская пехота не смогла сдержать шведов на валу и отхлынула вглубь обоза, где закипел основной бой. Союзная кавалерия, видимо, не имея точной информации и не видя, что происходит перед холмом, в это время оставалась на своих позициях. Лишь на левом фланге литовцы и смоляне Корсака попытались атаковать шведов, но были легко отбиты. Когда стало очевидно, что шведы уже ворвались в вагенбург и захватили союзную артиллерию, литовская и русская кавалерия отошла к Биржи. Союзная пехота не смогла организовать оборону внутри вагенбурга и была вынуждена отступить из лагеря в направлении деревни Загарини. Несмотря на то, что шведы сообщили о беспорядочном бегстве союзников и их преследовании на протяжении нескольких миль, русские стрельцы отошли в относительном порядке, вынеся с собой часть полкового обоза.
Сражение при Салатах.
Гравюра неизвестного автора.
Шведы потеряли в сражении, по их собственным данным, 26 чел. убитыми и около сотни ранеными. Потери союзников они оценивали в 2 тыс. убитых, в т.ч. в вагенбурге якобы было захоронено 576 тел. Эти данные сильно завышены. Согласно данным смотра, проведенного после возвращения в Биржи, потери полка Нечаева составили убитыми и дезертирами 224 чел., Протопопова — 128 чел. Таким образом, общие потери стрелецких полков убитыми, ранеными, пленными и дезертирами составили 352 чел., включая трех офицеров и обоих полковых попов. Потери литовской пехоты, учитывая её меньшую численность и более низкую боеспособность, вряд ли превысили 100-150 человек. Рейтарский полк Станкевича потерял убитыми и ранеными трех ротмистров, поручика и 20 рейтар. Потери смоленской шляхты, учитывая отсутствие ожесточённых кавалерийских схваток, вероятно, также составили не более двух десятков человек. Потери шведов, по их данным, составили 22 убитыми и 129 ранеными. В захваченном лагере в руки шведов попали значительные трофеи: весь союзный обоз, 11 орудий, 1 058 знамён и различных значков, 33 барабана и др. Все захваченные орудия принадлежали русским полкам Нечаева и Протопопова, упоминаний о наличии орудий в литовских войсках не найдено. Из них два имели калибр 3 фунта и длину ствола 36 калибров, восемь — калибр 2 фунта, и одно полуторафунтовое. Из 45 знамен лишь 3 принадлежали литовской пехоте, остальные — стрелецким полкам Нечаева и Протопопова. Также этим двум полкам принадлежали все 33 трофейных барабана, 130 прапоров, 492 меньших прапорца и 391 вымпел.
Русские пушки, взятые шведами при Салатах.
Гравированный рисунок Фелотта. Музей Армии, Стокгольм.
Разбитые союзные войска отступили в Биржи, а шведы, не дойдя до города 4 мили, повернули обратно в Курляндию и 3 апреля прибыли в Митаву. Задача Левенгауптом была успешно решена: союзная полевая армия разбита, захвачены значительные трофеи, угроза Курляндии временно устранена. За победу при Салатах Левенгаупт был произведён в генерал-майоры и назначен вице-губернатором Курляндии и Земгалии. Союзники после поражения уже не были способны продолжать наступательные действия и, оставив в гарнизоне Биржи оба стрелецких полка, поспешили отойти вглубь Литвы. Уже в начале апреля Вишневецкий с основными силами литовской армии ушел на помощь королю Августу в Польшу, а Корсак со своей кавалерией вернулся в Друю, где в середине октября распустил шляхту и рейтар со службы по домам до следующей весны. На этом активные боевые действия на курляндском рубеже в 1703 г. фактически прекратились. Тем не менее отдельные рейды небольших партий продолжались, в частности 25 мая литовцы захватили шведских лошадей, находившихся на выпасе на хуторе недалеко от Митавы. Также литовские отряды появлялись в окрестностях Бауска и Якобштадта. Шведы, в свою очередь, отправляли небольшие партии в приграничные литовские районы для сбора продовольствия и фуража. Осенью «малая война» возобновилась с прежней силой. В октябре братья Огинские активизировали рейды вглубь курляндской территории, что вынудило шведов отправить отряд полковника Поссе из нескольких рот его полка и 300 рейтар подполковника Эстляндского рейтарского полка Казимира Генриха Глазенапа. На подходе к Яничкам шведы атаковали и разбили 9 ноября крупный литовский отряд, после чего вернулись в Митаву. Другой литовский отряд, возвращавшийся из Курляндии с 20 возами продовольствия, был через несколько дней атакован и разбит в окрестностях Бауска отрядом капитана Фромерье. На побережье Балтийского моря литовцы майора Бромзе (8 драгунских и панцирных хоругвей) атаковали и уничтожили шведский пост в Паланге. Высланный ему на помощь из Либавы отряд в 300 шведов и 100 сапежинцев был атакован на подходе к Паланге и едва смог вернуться обратно. В районе Двины успешно действовал добровольческий отряд майора шведской службы Вальтера Вольфганга Лоренца, разбивший несколько небольших литовских партий.
Ротное знамя московских стрельцов полка С. Кровкова (изг. 1695), выданное в 1702 г. в стрелецкий полк Нечаева или Протопопова. Взято шведами при Салатах. Музей Армии, Стокгольм.
В ноябре 1703 г. новым литовским великим гетманом был утвержден Михаил Серваций Вишневецкий (до этого момента должность продолжал формально исполнять Казимир Ян Сапега), а польным гетманом — Григорий Антоний Огинский. Литовская армия под их командованием должна была насчитывать в 1704 г. около 12 тыс. чел.: 3 гусарских, 49 панцирных и 49 легких хоругвей, 8 рот (хоругвей) рейтар, 18 рот (корнетов) драгун, 4 полка и 2 отдельные роты «чужеземной» (т.е. экипированной и обученной по западноевропейскому образцу) пехоты и 5 хоругвей «венгерской» пехоты. Первоначально союзники планировали в 1704 г. провести совместное наступление на шведские владения в Прибалтике: литовцы должны были действовать на левом берегу Двины и занять Курляндию, а находившиеся во Пскове главные силы русской армии фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева (т.н. «Большой полк») — двинуться через южную Лифляндию к Риге. Соответствующий указ о подготовке к походу к Динабургу был послан Петром I русскому командующему 23 апреля 1704 г. Однако в середине мая царь изменил первоначальное решение, и главными целями русских войск в кампанию 1704 г. были определены Дерпт и Нарва. Для поддержки литовцев было принято решение ограничиться посылкой корпуса Корсака. Он должен был насчитывать по спискам около 5 тыс. чел.: «Шляхты доброй 754 чел., Рейтар 953 чел., Драгун 554 чел., Драгунского полка Сухотина 1 000 чел., 2 полков стрельцов, а в них 1 700». Указ о походе «за литовский рубеж» был послан Корсаку 22 мая. Ему предписывалось как можно скорее идти к Динабургу, где он должен был дождаться сбора всей своей кавалерии, и дальше двинуться в Биржи на соединение со стоявшими там в гарнизоне двумя стрелецкими полками Нечаева и Протопопова. Собрав все свои силы, Корсак должен был действовать по обстоятельствам («чинить… над неприятели воинской промысл, где, того случай требовати будет»), согласовывая свои операции с литовскими гетманами Вишневецким и Огинским.
Григорий Антоний Огинский. Портрет работы неизвестного художника.
Все указанные полки кроме драгун Сухотина еще в октябре предыдущего года были распущены на зиму по домам, и их сбор начался лишь после царского указа. Стрелецкие полки стольников и полковников Ивана Константиновича Нечаева и Михаила Ивановича Протопопова к началу 1704 г. насчитывали, с учетом полученных подкреплений, 1 792 урядника и рядовых. Оба полка, в отличие от кавалерии, в начале 1704 г. находились в Биржи. Весной 1704 г. русское командование планировало включить их в состав русского вспомогательного корпуса на польско-саксонской службе, и 3 марта (20 февраля) им был отправлен указ идти в Смоленск и далее в Киев, но гетман Огинский фактически отказался выпускать их из Биржи, запретив пропускать подводы с полковым имуществом из замка. Одновременно он написал слезное письмо смоленскому воеводе П.С. Салтыкову с просьбой оставить русских стрельцов, т.к. это единственная боеспособная пехота и без них литовцы не смогут удержать Биржи. Салтыков пошел навстречу литовскому гетману и 3 мая написал Нечаеву и Протопопову «быть по прежнему в команде Огинского».
Берндт Отто Стакельберг (Berndt Otto Stackelberg), 14.05.1662 — 29.08.1734. Портрет работы неизвестного художника.
Шведы, в отличие от союзников, никаких активных наступательных действий в 1704 г. не планировали. Численность войск Курляндской армии генерал-майора Левенгаупта осталась прежней. В начале января 1704 г. Левенгаупт с 4 тыс. корпусом (включая 3 или 4 хорутви сапежинцев под командованием маршалка Биллевича) выступил в Литву для сбора провианта и контрибуций. Шведские войска неспешно прошли через Жагоры, Янички, Шавли и к 20 марта разместились в местечке Кильм (Kielmen), где их застало начало весеннего половодья. Зимний марш серьезно ослабил войска Левенгаупта, в полках появилось большое количество больных и обмороженных, и шведский командующий был вынужден в марте срочно запросить подкреплений у рижского генерал-губернатора генерал-лейтенанта Карла Густава Фролиха (сменившего Э. Дальберга с июля 1702 г.). В марте к Левенгаупту из Риги прибыл батальон полковника Берндта Отто Стакельберга (400 чел.), в конце мая — подполковника К. Мейерфельда (300). Стакельберг происходил из одной из древнейших остзейских семей, крупнейших землевладельцев Ливонии. Он начал воинскую службу в 1685-м и с 1688-го воевал в составе шведского корпуса на голландской службе во Фландрии, а затем во французской армии в Италии. С 12.07.1700 — генерал-адъютант генерала от кавалерии и генерал-губернатора Ингерманландии Отто Веллинга. 11.03.1702 назначен полковником Бьернеборгского пехотного полка в гарнизоне Риги. Будучи от рождения очень амбициозным человеком, он, служа в Риге, тяжело переживал отсутствие возможности как-то отличиться в качестве самостоятельного командира и в 1704-05 гг. неоднократно ослушивался приказов Левенгаупта и проявлял собственную инициативу в бою, что приводило к конфликтам с командующим. В дальнейшем в 1706 г. он произведен в генерал-майоры и принял участие в походе Левенгаупта 1708 г. и сражении при Лесной. Был ранен при штурме Веприка, а в Полтавском сражении командовал одной из пехотных колонн и попал в плен. Вернувшись после войны в Швецию, он закончит свою карьеру бароном, фельдмаршалом и командующим шведской армии в Финляндии.
Осада замка Зельбург.
Гравюра работы неизвестного художника.
Вплоть до конца апреля шведы не предпринимали никаких активных действий, и лишь в начале мая Левенгаупт решил атаковать и уничтожить литовскую базу в Биржи. Подойдя к замку, шведы убедились, что он хорошо укреплен и имеет многочисленные гарнизон и артиллерию. Не решившись атаковать замок без осадной артиллерии, Левенгаупт принял решение отойти к Вобольникам (лит. Vabalninkas), лежащим в 26 км к югу от Биржи. Здесь шведский командующий оставил свои войска, отбыв 9 июня вместе с собранной с литовцев контрибуцией в Митаву. Оставленный командующим полковник Берндт Отто Стакельберг получил приказ ждать подхода литовцев Сапеги и заняться сбором продовольствия с окрестных местечек, а также заготовлением необходимых для осады Биржи фашин и лестниц. Для наблюдения за Биржи был оставлен полковник Андерс Веннерштедт с тысячным отрядом кавалерии.
Схема основных передвижений в июле-августе 1704 г.
Левенгаупт вернулся к армии 6 июля, в тот же день к шведам у Вобольников присоединился пришедший из Польши Казимир Ян Сапега со своими литовскими войсками. Союзники по неясной причине отказались от попытки атаковать Вишневецкого в Биржи и вместо этого 8 июля не спеша двинулись на запад через Поневоль, Линков и Поневеж (лит. Pasvitinys) к Яничкам. Еще до соединения со шведами Сапега, узнав, что в Друе находится отряд Огинского в несколько сотен человек, отправил для его уничтожения старосту минского Кжиштофа Завишу с 4 панцирными хоругвями, а также полками полковников Боришевского и Эпераза — всего около 900 чел. Пройдя за 2 дня 260 км, Завиша 30 июня подошел к Друе, где в это время находились 3 роты рейтар и 4 драгун (по другим данным — 5 рот рейтар и 2 драгун). Подход сапежинцев был вовремя обнаружен, и литовцы Огинского встретили противника в боевых порядках у города. Завиша разделил свои войска на две части, сам с основными силами атаковал противника с фронта, а часть переправилась через Двину выше по течению и атаковала противника с тыла. Рейтары и драгуны не выдержали атаки и бежали, в плен попали 27 офицеров и 132 рейтара и драгуна. От пленных Завиша узнал, что в Друю вот-вот должен прийти сам Огинский с 4-тысячным отрядом, и поспешил отступить на соединение к Сапеге.
Сражение при Якобштадте.
Гравюра неизвестного художника.
Между тем Вишневецкий, узнав об уходе Левенгаупта и Сапеги, выступил с основными силами из Биржи к Зельбургу. Этот небольшой замок неподалеку от Якобштада контролировал речной путь по Двине. Летом 1704 г. его гарнизон составляли 200 шведов из полков рижского гарнизона под командованием подполковника графа Карла Линдшольда (Lindschold). Вишневецкий с литовской кавалерией занял Якобштадт 23 июля и вечером 25 июля блокировал Зельбург. Первоначально у литовцев было всего одно орудие, и бомбардировка не причиняла шведскому гарнизону особых неудобств. Однако 28 июля к Вишневецкому подошли стрелецкие полки Нечаева и Протопопова с дополнительной артиллерией (20 орудий, в т.ч. восемь 12-фунтовых, присланных из Смоленска), и союзники сразу начали сооружение 7 осадных батарей. При выступлении из Биржи полк Нечаева насчитывал 814 чел., Протопопова — 846, с обозом в Биржи от двух полков были оставлены около 160 чел. На марше к Зельбургу русские полки вместе с обозом подверглись нападению сапежинской кавалерии, но смогли пробиться, потеряв 4 убитыми и 25 ранеными. С подходом осадной артиллерии положение шведского гарнизона стало критическим, т.к. укрепления замка не могли выдержать длительной бомбардировки.
Русские 2-фунтовые пищали «Единорог» и «Лебедь», потерянные в сражении при Якобштадте.
Гравюра Я. Фелотта. Музей Армии, Стокгольм.
Линдшольду удалось отправить Левенгаупту из осажденного Зельбурга письмо, которое было доставлено 29 (по другим данным 24) июля. Мгновенно оценив ситуацию, Левенгаупт отправил около 400 больных с конвоем в Митаву, а остальным войскам отдал приказ о немедленном выступлении к Зельбургу. Его корпус насчитывал в строю 3 080 чел., в т.ч. 1 597 пехоты, 1 406 кавалерии и 77 артиллеристов с 16 орудиями. Пехота состояла из рот Хельсингского (ок. 300-400 чел.), Уппландского третьеочередного (200), Смалландского третьеочередного (100), Абосского третьеочередного (100), Нерке-Вармландского третьеочередного (150) полков и сводного полка рижского гарнизона под командованием полковника Стакельберга (700). Кавалерия состояла из Або-Бьернеборгского рейтарского полка (ок. 600-700 чел.) и отдельных рот и эскадронов Шведского Адельсфана (50), Нюландского рейтарского (125), Южно-Сконского рейтарского (50), Уппландского сословного драгунского (240) и вербованного драгунского Шрейтерфельда (300) полков. Войска Сапеги насчитывали, по данным Роберта Петре, около 5 тыс. литовской конницы, 400 драгун подполковника Буды, 200 янычар и 400 чел. «венгерской» пехоты — всего около 6 тыс. чел. при как минимум 2 орудиях. Таким образом, всего союзники имели около 9 тыс. чел. при 18 орудиях.
Шведы и сапежинцы двигались к Зельбургу напрямик с максимальной скоростью, но их подход был обнаружен литовцами, и Вишневецкий в ночь с 3 на 4 августа поспешил снять осаду и отойти к Якобштадту. Левенгаупт прибыл в Зельбург в 11 утра 4 августа, всего через несколько часов после отхода противника. Здесь шведский командующий был вынужден дать своим войскам отдых после марша, на чем особенно настаивали литовцы Сапеги. Между тем Вишневецкий в Якобштадте оказался в сложном положении. Город находился в излучине реки Двина, и из него вели 3 дороги. Одна на запад к Зельбургу, одна на юг к Бушхофу, и одна на юго-восток вдоль реки к Динабургу. Дороги на запад и юг были уже заняты шведами, а отступление было затруднено наличием большого обоза и артиллерии, и единственная надежда Вишневецкого была на скорый подход Огинского и Корсака.
Несмотря на царский указ от 22 мая о скорейшем походе в Литву, сборы смоленской конницы Корсака затянулись. По состоянию на середину июня Корсак все еще был в Смоленске, и 1 июля последовала жесткая реакция Петра, указавшего, чтобы он в «помянутой воинской поход шел наскоро, немешкая нигде ничасу, со всяким поспешением и смотрением на неприятелские обращения, дабы ратных людей не потерять… и чтоб конечно мог случится с литовским войском в скорых числех, под опасением себе за то жестяоко[го] гнева исмертныя казни». Получив гневное письмо царя, Корсак поспешил выступить в поход со смоленской конницей (полк смоленской шляхты, рейтарский и драгунский полки) и уже 25 июля соединился с драгунским полком Сухотина в Полоцке. В реальности численность полков Корсака была несколько ниже списочных и составила всего 2 685 чел.: полк смоленской шляхты стольника и «генерального порутчика» (подполковника) Федора Владимировича Швейковского — 742 чел., Смоленский рейтарский полк стольника и полковника Григория Рыдванского — 660, Смоленский драгунский полк стольника и полковника Самуила Ивановича Станкевича — 572, драгунский полк полковника Григория Андреевича Сухотина — 711. В тот же день, 25 июля, русские полки выступили к Диене на соединение с Огинским, а оттуда — к Якобштадту.
Осада замка в Биржи.
Гравюра неизвестного художника.
Союзники успели прибыть в Якобштадт утром 5 августа за несколько часов до шведской атаки. Точная численность и организация литовских войск неизвестна. Согласно отчету Вишневецкого, литовская армия в кампанию 1704 г. состояла из 3 гусарских, 36 панцирных и 61 казачьей хоругви, 8 рот рейтар и 21 корнета драгун. «Чужеземная» пехота состояла из 3 полков, эскадрона и 2 отдельных рот, также были янычарская и 4 «венгерские» хоругви. Вероятно, большая часть из них были под Якобштадтом. Польские источники упоминают присутствие как минимум 2 гусарских, 50 панцирных и казачьих хоругвей, 8 рот рейтар и 12-15 корнетов драгун, а также 13 хоругвей пехоты. Роберт Петре в своем дневнике указывает, что у Вишневецкого было 4 тыс. пехоты под командованием генерала Синицкого, 1 500 драгун генерала Бирна, 300 личных рейтар и панцирных самого князя, а также 6 тыс. «национальной» (гусары, панцирные казаки и пятигорцы, валахи и татары) кавалерии. По другим данным, численность литовцев под Якобштадтом шведы оценивают в 650 пехоты и 7 тыс. кавалерии. Нам более достоверной кажется последняя оценка. С учетом 2,7 тыс. чел. в четырех конных полках Корсака и 1 678 стрельцов общая численность союзных войск составляла около 12-12,5 тыс. чел., в т.ч. около 2,5 тыс. пехоты с 21 орудием. Корсак в своей отписке указывал, что хотел уклониться от полевого сражения, но оба литовских гетмана настояли на его участии, сказав, что в крайнем случае будут биться без русских.
Союзные литовско-русские войска утром 5 августа заняли позиции в поле перед Якобштадтом. Правый союзный фланг упирался в один из рукавов Двины, а левый — в лесной массив. Позади союзной линии протекала река Двина, вдоль которой из Якобштадта на юго-восток шла дорога к Динабургу, которая была единственным путем к отступлению в случае поражения. На правом фланге под командованием великого гетмана литовского М. Вишневецкого находилось 2 гусарские хоругви, около 30 панцирных и казачьих хоругвей, 800 литовских рейтар и 1 200 драгун. В центре расположились оба стрелецких полка, Нечаева и Протопопова, и литовская пехота, а также, видимо, вся союзная артиллерия. На левом фланге находились 20 литовских панцирных и казачьих хоругвей польного литовского гетмана Г. Огинского, а также русская кавалерия Корсака.
Сражение при Якобштадте 5 августа 1704 г.
Исходя из особенности местности, Левенгаупт запланировал первую атаку на своем правом фланге, надеясь одним ударом отрезать противнику путь к отступлению и зажать его в излучине реки Двины. Однако атака пехоты Стакельберга и литовской конницы Завиши на этом фланге была отбита, и шведы были вынуждены отойти в лес для перестроения. В это время в центре русская пехота, видимо, сама перешла в наступление и отбросила противостоящую ей литовскую пехоту Сапеги, захватив 2 орудия. Запоздавшая атака шведской пехоты Брюкнера и Менцера на правом фланге была успешна, литовцы бежали, позволив шведам зайти во фланг русской пехоте центра. Попытка Вишневецкого с пятью хоругвями (в т.ч. двумя гусарскими), взятыми с левого фланга, остановить шведов Брюкнера была отбита. Стремясь избежать окружения, союзники были вынуждены начать отход вдоль Двины. К счастью для них, шведская пехота и литовская кавалерия напротив левого фланга еще не успели оправиться после неудачного начала боя и не смогли замкнуть окружение, перерезав дорогу из Якобштадта на юго-восток вдоль реки. Завиша написал в своих мемуарах, что они преследовали беспорядочно отступающих союзников 20 миль, однако это следует считать преувеличением. Бой закончился в 8 вечера, и вести преследование в темноте было невозможно.
Шведы потеряли, согласно официальным реляциям, двух офицеров, трех унтер-офицеров и 52 солдата убитыми, ранеными — 8 офицеров, 6 унтер-офицеров и 167 рядовых. Литовцы Сапеги — 187 убитых, количество раненых неизвестно. Роберт Петре в своем дневнике приводит иные данные. Потери убитыми у шведов составили 95 чел., пехота Сапеги — 63, его драгуны — 11, литовская кавалерия — 75, всего 244 чел. Ранеными — 531 чел., в том числе: шведы — 270 чел., пехота Сапеги — 91, его драгуны — 15, кавалерия — 155. Потери союзников шведы оценили в 2 300 убитыми и 287 (по другим данным — 230) пленными. Среди пленных Петре упоминает (без указания национальностей) пять капитанов, двух капитан-лейтенантов, 9 лейтенантов, 11 прапорщиков и корнетов, 24 унтер-офицера, 236 рядовых. Шведские данные о потерях союзников нам представляются сильно завышенными. Общие потери русско-литовской армии убитыми и пленными составили, по нашей оценке, около 1-1,2 тыс. чел., в т.ч. потери русских полков — около 600 чел. убитыми и пленными. Вновь, как и под Салатами, основные потери понесли стрелецкие полки Нечаева (234 не вышедших с боя и 70 раненых) и Протопопова (251 не вышедший с боя), а также драгуны Сухотина (101 убитый и 50 раненых). Шведами были захвачены союзный обоз (видимо, только отряда Вишневецкого, т.к. Корсак и Огинский шли «налегке»), 21 орудие, 30 знамен и 11 штандартов. Данные о калибрах орудий в различных источниках расходятся, что связано с использованием различных методов и метрических систем. Мы считаем, что союзная артиллерия, вероятно, состояла из восьми 12-фунтовых, одного 10-фунтового, трех 6-фунтовых и девяти 2-фунтовых полковых пищалей. Из 30 захваченных пехотных знамен литовские — 13 (в т.ч. 12 знамен пехотного полка великого гетмана литовского М. Вишневецкого), а 17 — русские. Описания русских трофейных знамен не найдены, известно лишь, что из них 6 «больших» (вероятно, ротные знамена) и 11 «малых» (вероятно, прапоры и вымпелы). Из 11 потерянных штандартов 7 — литовские, и 4 — русские. Три принадлежали драгунскому полку Сухотина: один белый полковой и два темно-желтых ротных. Четвертый русский штандарт, вероятно, принадлежал полку смоленской шляхты.
После поражения союзники отошли к Динабургу, где переправились через Двину и отошли дальше к Друе. Левенгаупт не стал преследовать противника, а двинулся обратно к Биржи, подойдя к замку 27 августа. Гарнизон Биржи под командованием подполковника Эрнста Нерезиуса (Ernst Neresius) насчитывал, по данным Левенгапута, ок. 450 чел.: 200 чел. литовской пехоты Вишневецкого, 100 ополченцев-«выбранцов» (wibrantzer), 100 венгерских гайдуков и 40 драгун. По другим данным, в Биржи насчитывалось около 800 чел. В замке имелось ок. 40 орудий и мортир и все необходимые съестные и воинские припасы для долгой осады. Нерезиус отверг предложение о сдаче, и Левенгаупт был вынужден начать осадные работы и сооружение батарей. У него были лишь полевые орудия, а рижский губернатор Фролих и митавский комендант Кнорринг отказались прислать ему осадную артиллерию. Тем не менее Левенгаупт начал обстрел замка, который имел, впрочем, слабый эффект. Более того, у шведов от частой стрельбы разорвало 2 гаубицы и мортиру. В результате Левенгаупт был вынужден сделать основной упор на сооружение апрошей. В своих письмах он неоднократно жаловался на медленный ход осады, но наконец 21 сентября шведские апроши достигли рва замка. От литовских дезертиров Левенгаупт узнал, что в Биржи очень боятся шведского штурма и возможной резни. Он уговорил Казимира Сапегу написать еще одно письмо Нерезиусу с предложением о сдаче, угрожая в противном случае взять замок штурмом и перебить весь гарнизон. Литовский комендант тут же согласился вступить в переговоры, и 24 сентября был подписан акт о капитуляции на условиях свободного выхода гарнизона. На следующий день, 25 сентября, в Биржи вошли шведы. Почти весь литовский гарнизон поступил на службу к Сапеге, с Нерезиусом в Динабург ушло лишь 25 чел. Левенгаупт оставил в Биржи шведский гарнизон в 500 чел. под командованием майора Эрзена, а сам с остальными шведскими силами ушел к Митаве. Казимир Сапега с литовскими войсками отошел на зимние квартиры в Жмудь. Таким образом, к концу сентября 1704 г. Левенгаупту вновь удалось устранить прямую угрозу Курляндии: союзная литовско-русская армия вновь была разбита, а главная опорная база вблизи границы захвачена.
авторы статьи В.С. Великанов, С.Л. Мехнев
книга серии «Ратное дело» (2016)
Курляндская операция 1705-1706 гг.
и сражение при Гемауэртгофе
