Битва за Ситку 1802-1804 гг. Источники конфликта: Вооружение русских промышленных и их союзников
В столкновениях, происходивших с аборигенами на Алеутских островах и на большей части материковой Аляски, русские промышленные имели неоспоримое преимущество в виде огнестрельного оружия. Они это прекрасно понимали и старались сохранить это преимущество за собой на как можно долгое время. В 1786 г. Г.И. Шелихов предписывал К.А. Самойлову: «Караулы в гаване и по всем артелям наиосторожнейшие иметь. Ружья подтверждать чтобы чистыя всегда, а начальники артелей еженедельно чистоту, исправность заряды осматривали за подчиненными и за малую неисправность и неосторожность караула штрафовать… Секрет огнестрельного оружия накрепко каждому и всегда подтверждать сохранять».
Русский пистолет. Тула, 1754 г.
(СПб., Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи)
На вооружении первопроходцев находилось как нарезное, так и гладкоствольное оружие, являвшееся как личной собственностью промышленных, так и принадлежащее торгово-промысловой компании или казне. Об этом говорят сведения документов, относящихся к периоду алеутского восстания 1763 г. и последующих карательных экспедиций: «Прибыло ж к нам к судну… четыре человека, которыми привезено было с собою две винтовки, да одна фузея казенная, а лядунка была компанейская бес патронов». У погибших от рук алеутов на Уналашке промышленных было «две винтовки и фузея казака Перебякина».
У алеутов во время карательной экспедиции было изъято «шесть ружей с замками годных, одно ломаное, один замок шкоцкой…, а натрусок ружейных ни единой расспросить и от них получить не могли». В другом случае упоминается, что было изъято «одно ружье с замком, точию без натруски».
Алеуты, в отсутствие боеприпасов и не обладая навыками использования огнестрельного оружия, нередко использовали захваченные ружья в качестве источника железа для изготовления привычных им оружий. Так, И.М. Соловьев изъял у алеутов, истребивших артель Ивана Коровина, «пять ружей, ис коих два без огнив, третьяго одна стволина, четвертого половина стволины, пятое росковано и заржавело». В другом случае ему досталось «четыре обломка ружейных стволин».
Русский кавалерийский пистолет образца 1809 г.
Вооружение русских промышленных, неизмеримо превосходя то, чем располагали алеуты, эскимосы и атапаски, отнюдь не превосходило тлинкитских арсеналов ни численно, ни качественно. В 1803 г. укрепления РАК были снабжены медными единорогами (чугунных пушек, как отмечает К.Т. Хлебников, «было весьма немного»), а на вооружении артелей и гарнизонов находилось в общей сложности до 1500 «ружей, винтовок и штуцеров». Относительно сравнительного достоинства огнестрельного оружия тлинкитов и русских красноречиво свидетельствуют слова Н.П. Резанова, который в 1805 г. писал о колошах: «У них ружья английские, а у нас Охотские, которые по привозе отдаются прямо в магазины в приращение капитала компании и никогда никуда за негодностию их не употребляются».
Пистолеты, которыми снабжала своих служащих РАК в середине XIX в., также были не лучшего качества. Как свидетельствует на основе личного опыта Л.А. Загоскин, они были «весьма неудобны: во-первых, с кремнями, во-вторых, тяжелы, каждый 4 фунта, наконец, рогаты, иначе не умею выразиться о крючьях, которые привинчиваются к ложе для затыкания за пояс, что на деле никогда не употребляется. Моих английских карманных пистолетов туземцы наиболее боялись, потому что, находясь всегда в тепле, они не отпотевали и были всегда наготове».
Винтовка сибирская, XVIII-XIX вв.
(Владивосток, Приморский государственный объединенный музей им. В.К. Арсенъева)
Поскольку снабжение колоний оружием осуществлялось нерегулярно и без определенной программы, то вооружение служащих компании было зачастую весьма разнообразным. Вооружение Николаевской крепости, где начальствовал С.К. Зайков, в 1794 г. «состояло в двух медных фунтовых фальконетах, поставленных на помосте над большим строением, откуда можно обозреть всю окружность; третье подобное орудие поставлено у входа в дом. В задней части большой комнаты висело около дюжины ружей, как кажется, довольно исправных, два или три пистолета и несколько коротких кинжалов». К судну В.М. Головнина в 1810 г. подъехали промышленные, «вооруженные саблями, пистолетами и ружьями»; начальник якутатской крепости подарил индейскому вождю шпагу-трость, сохранившуюся до настоящего времени; у ворот поселения компании П.С. Лебедева-Ласточкина на озере Илямна стоял часовой с обнаженною саблею.
Нет сомнений, что русские промысловики, особенно в начальный период их появления в Северной Америке, использовали доспехи. Например, в перечне вещей, принятых на судно «Св. Владимир» «с бечевинского судна» в 1760 г., было «три кольчюги железных з двумя колпаками» (то есть шлемами. — Прим. aвт.), а после первого столкновения с облаченными в доспехи тлинкитами А.А. Баранов потребовал присылки ему «колчуг или пансырей сколко можно более». Подобные предосторожности были отнюдь не лишними, поскольку из-за отсутствия в колониях какой-либо квалифицированной медицинской помощи любая серьезная рана могла оказаться смертельной. «Лечимся мы здесь, как Бог послал, — говорил А.А. Баранов в беседе с В.М. Головниным, — а кто получит опасную рану, или такую, которая требует операции, тот должен умереть». В особенно невыгодном положении оказывались промышленные при рукопашных схватках, которые были в такой чести у тлинкитов. Отсутствием доспехов можно объяснить полное нежелание промышленных ввязываться с аборигенами (которые всегда превосходили русских в численности) в ближний бой и большую уязвимость в нем.
Ружье турецкое «шишане» («турка»), 1770-1810 гг.
(Чита, Забайкальский краевой краеведческий музей им. А.К. Кузнецова)
Для середины XIX в. характерным набором вооружения является арсенал экспедиции Л.А. Загоскина в 1842 г. Перед путешествием со складов Ново-Архангельска ему были выданы 2 винтовки, 12 пистолетов, 7 «фузей» (кремневых ружей). Из них «одна винтовка девятикаморная и две тульской работы простые; первую по сложности и тяжести я был вынужден оставить в [Михайловском] редуте и вместо нее купил на свой счет английскую у сменившегося управляющего; одна из тульских оставлена мною там же по причине оказавшейся раковины. Фузеи, которыми снабжены были мои люди, не казались мне благонадежными, что вскоре и оправдалось на деле: из семи штук при экспедиции я удержал всего две, и то ради проформы; для стрельбы птиц мы наиболее употребляли купленные мною для себя два английских капсюльных дробовика».
Артиллерия использовалась, как правило, для обороны крепостей, но легкие орудия и фальконеты могли применяться и для обеспечения безопасности промысловых партий. В 1802 г. И.А. Кусков, опасаясь столкновений с тлинкитами, просил «о присылке медной пушки-единорога, кою отнимать от лафет и полагать в байдарку можно, а лафет хотя и двулючной байдарки на верх между люков вмещаться будет». А во время боя с тлинкитами на р. Алцех он намеревался, «если же неприятель сделает движение и учинит к нам приступ, подманя поближе, ударить по нем с правого крыла из ружей и фальконетов».
Пояс русского охотника с пороховницей, мешочком для пуль и меркой для пороха
На вооружении большинства партовщиков из числа зависимых от РАК и союзных компаний алеутов и эскимосов, как правило, находились «длинные копья, стрелы и другие орудия, приготовляемые для промысла морских зверей». Но по мере нарастания опасности со стороны тлинкитов компания стала менять свою политику и приступила к ограниченному снабжению своих туземных союзников огнестрельным оружием. В 1804 г. во время похода на Ситку в Якутате туземным союзникам было выдано «множество ружей» — вопреки обычной практике компании выдавать на партию в несколько сот человек лишь 40-50 единиц огнестрельного оружия. В 1818 г. во время нападения индейцев на промысловую партию командир корабля «Борделе» К. де Рокфейль, услышав выстрелы, решил сперва, «что алеуты упражняются в стрельбе в цель из пистолетов, которыми каждый из них был снабжен». По его же свидетельству, «алеутам не дозволено владеть огнестрельным оружием, которое им отпускается по временам для защиты от колош».
Осознание постоянной опасности, исходящей от тлинкитов, заставляло правление РАК принимать действенные меры по пополнению своих арсеналов. Уже А.А. Баранов, помимо кольчуг, требовал от правления присылки качественного вооружения, в том числе пригодного для рукопашных схваток: «ружья со штыками весма нужны в опасных случаях, сколко нибудь гранат и поболше пушки, две ис старых совсем негодныя невызверлены и одну разорвало на пробе». На начало 1826 г., согласно сведениям К.Т. Хлебникова, Ново-Архангельск располагал значительным запасом вооружения и боеприпасов, которые хранились «в хорошем порядке и чистоте, в особо устроенной двухэтажной будке, под присмотром особого содержателя с помощником». Особой проблемой являлось хранение пороха. Первоначально его держали «в строениях, под лавкой в магазинах и на вышках», но из-за угрозы взрыва его позднее перевезли на стоящий на рейде корабль «Открытие». Судно было снабжено пушками, и на нем постоянно находился двойной караул.
Интересные сведения о вооружении Ново-Архангельска дают археологические раскопки. Исследования, проведенные на месте расположения русской крепости на Ситке, дали около 300 находок, связанных с вооружением поселенцев. Среди них ружейные кремни (135), свинцовые пули (52), ядра и картечь (49), детали ружей (23), крышка пороховницы и обломок сабельного клинка (в слое 1805-1827 гг.). Пушечные ядра, обнаруженные при раскопках, датируются периодом 1822-1838 гг. Одно из них, весом 13,3 фунта, имело диаметр 4,8 дюйма, второе при весе в 10 фунтов имело диаметр 4,4 дюйма, а третья находка являлась фрагментом ядра, имевшего в полном виде вес около 6,9 фунта при диаметре 3,6 дюйма. Все они могли использоваться для корабельных орудий 9-12-фунтового калибра.
Русский пехотный тесак образца 1807 г.
(Чита, Забайкальский краевой краеведческий музей им. А.К. Кузнецова)
Свинцовые пули, обнаруженные при раскопках, за исключением двух современных конических образцов из потревоженных слоев, представляют собой круглые пули, размер которых колеблется в пределах 1,7-24 мм. Наиболее мелкие образцы относятся к охотничьей дроби, а среди прочих пуль 23 относятся к ружьям, калибр которых колеблется от .36 до .58, 12 принадлежат к ружьям калибра .60, а 7 — к ружьям калибра от .77 до .80, что в целом соответствует гладкоствольным мушкетам военного образца конца XVIII — начала XIX в. (британский армейский мушкет «Браун Бесс» имел калибр .75). Некоторые образцы имеют следы деформации, произошедшей в результате выстрела.
Из 90 годных к определению ружейных кремней, найденных при раскопках, 82 % принадлежало британским ружьям и 14 % — французским. Принадлежность оставшихся 4 % кремней установить не удалось. Это является подтверждением сведений К.Т. Хлебникова о том, что солдатские ружья в Ново-Архангельске были «большею частью французской и английской работы, очень хорошие».
В целом, по данным К.Т. Хлебникова, арсенал русской крепости на Ситке включал в себя на январь 1826 г. 49 чугунных пушек и карронад от 12- до 24-фунтового, 15 фальконетов, 28 медных пушек разного калибра, 43 мушкетона, 1368 солдатских ружей, 34 охотничьих ружья, 53 карабина, 205 винтовок, 95 штуцеров, 291 пистолет, а также сабли, тесаки, запас ядер, картечи и «разных артиллерийских снарядов». По-прежнему сохранялся, однако, разнобой в вооружении, среди которого К.Т. Хлебников упоминает весьма диковинные для Аляски вещи: «два персидских штуцера, из коих один в 450 руб.; одна сабля булатная с каменьями в 560 руб.; два ятагана персидских в серебре 210 [руб.], одна сабля далматская 112 [руб.]; одна пара пистолетов персидских в серебре 300 [руб.] и одна винтовка с золотой насечкой в 150 руб.».
Но если компанейский арсенал и превосходил тлинкитские в разнообразии своего содержимого, то на количественном соотношении это явно не сказывалось. Подобный паритет в вооружении (а то и перевес в нем на сторону тлинкитов) является одной из главных особенностей русской колонизации Северо-Западного побережья. Это в сочетании с малочисленностью собственно русских — служащих РАК во многом объясняет тот факт, что обычно инициатива в военных действиях находилась в руках индейцев. За весь период вооруженных столкновений компания предприняла лишь одно наступательное действие — знаменитый поход Баранова на Ситку в 1804 г., для осуществления которого пришлось напрячь все силы и даже использовать помощь извне (прибытие «Невы» под командованием Ю.Ф. Лисянского).
Расположение пушек внутри крепостной башни («будки») в форте Росс.
Фото автора, 2010 г.
В целом можно отметить, что в период первых контактов с аборигенами в 1740-1760-е гг. комплекс вооружения русского первопроходца Америки мало чем отличался от такого же комплекса первопроходца Сибири XVII в. Обычно применялись винтовка или фузея, копье, топор и нож. Иногда использовались детали защитного вооружения (кольчуги, шлемы). Однако после начала активных столкновений с коренным населением в 1760-1790-х гг. происходит перевооружение промысловиков по военному образцу, как того требовали условия боя: фузея (как правило, без штыка), пехотная сабля или тесак, нож. Этот комплекс мог дополняться копьем. Начальник партии мог владеть пистолетом. Сведения об использовании доспехов единичны. В первой четверти XIX в. арсенал становится значительно разнообразней — следствие направленной политики РАК. Особенностью этого периода является широкое использование пистолетов, которые давали шанс выжить в ближнем бою с туземцами, обладающими лучшими навыками рукопашного боя и защитным вооружением. Стандартный набор вооружения служащего РАК мог состоять из ружья (фузеи — уже чаще имеющей штык по сравнению с предыдущими периодами, винтовки, штуцера или карабина), сабли или тесака, пистолета. Копье входит в этот комплекс гораздо реже.
Относительно тактики промышленников РАК следует заметить, что, столкнувшись с сопротивлением аборигенов, они, как правило, старались подавить его силой огнестрельного оружия, по возможности избегая рукопашного боя. Укрепления, как правило, принуждались к сдаче путем блокады и обстрела из огнестрельного оружия (ружей, пушек). Штурм предпринимался в крайних случаях и сопровождался мощной артиллерийской поддержкой. При обороне укреплений и в ходе открытых полевых столкновений главное внимание также уделялось огнестрельному оружию, при помощи которого удавалось удерживать противника на расстоянии. Переход неприятеля к ближнему бою, как правило, грозил русским промышленным полным их поражением.
Кроме того, есть основания говорить о том, что к началу XIX в. русские промышленные, вероятно, проходили определенное воинское обучение, результатом которого должно было стать знакомство с воинскими командами, умение совершать строевые эволюции, вести залповый огонь и действовать в плотных боевых порядках, отражая противника, вооруженного ружьями и копьями.
Еще одной важной особенностью военных действий в Русской Америке было применение в ходе их морских судов. При этом суда использовались не только по своему прямому назначению, но и в качестве временных прибрежных укреплений.
автор статьи А.В. Зорин
книга серии «Ратное дело» (2016)
Битва за Ситку 1802-1804 гг.
